Мне дали слова, которые я должна была вписать в одну историю Вот они:
Небо, океан, деньги
Ночь. Улица. Фонарь
Псих, гном, дракон
спина нежность сон


Деньги – правят миром.
Таков был его девиз. Он не верил в любовь, дружбу, нежность, искренность, чувства. Он считал, что все люди – меркантильные существа, помешанные на прибыли, как и он сам. Никто и ничто не могло переубедить его до тех пор, пока он…

Ночь бесшумной птицей опустилась на землю, укутывая витиеватые улицы темным покрывалом, погружая целые города в целительный сон. В котором каждый человек открывал дверь к своим потаенным мечтам и грезам. Кто-то видел себя великим артистом, кто-то покорял горы и дикий океан, кто-то совокуплялся с юной студенткой, а иногда и не одной, а кто-то просто созерцал неукротимую красоту дикой природы…
Он метался в кровати, не в силах уснуть. Что-то будоражило его кровь, заставляя внутри все сжиматься и холодеть не то от ужаса, не то от ожидания. Он резко сел в постели, откинув одеяло. Убрав с лица мокрую прядь волос, он смотрел на то, как одинокий фонарь, тускло освещавший ночую тишину, ронял одинокую полоску света на пол. Что-то было в этом завораживающе прекрасное, настолько, что становилось дискомфортно от столь простой на первый взгляд вещи. Какое-то неизвестное доселе чувство пробиралось в его душу с намерением занять там крошечный уголок и со временем разрастись во всю мощь. Он испугался и силой подавил в себе этот крошечный уголек неизвестности. Он подскочил к окну с намерением задернуть шторы, чтобы полностью погрузиться в спасительную тьму, но его взгляд устремился к беззвездному небу. Настолько темному, что оно казалось черной дырой, затягивающей и манящей. Оно словно магнит притягивало его взгляд. Казалось, что оно что-то шепчет ему на ухо, зовя за собой, к себе. Впервые ему пришло сожаление о том, что он не умеет летать.
Не отдавая себе отчета в своих действиях, он вышел на балкон, все так же глядя вверх, всматриваясь во тьму, словно в бездонный овраг, готовый прыгнуть в его распростертые объятия. Он ощущал себя уродливым гномом, маленьким и жалким по сравнению с этим необузданным величием ночного неба, и в тоже время он чувствовал себя мотыльком, готовым ринуться в объятие света, даруемого одиноким фонарем, не способным осветить и десяти метров в своем окружении. Он боялся своих чувств, он не понимал, что происходит. Он не мог описать своих эмоций и мыслей... Не в силах больше выносить этого, он ринулся обратно в квартиру. Захлопнув балконную дверь, он осел на пол, и обхватив колени руками, принялся раскачиваться взад-вперед, словно пытаясь себя убаюкать. Холодный пот стекал по лицу и спине, оставляя липкие дорожки на коже. Но он не обращал на это внимания. Его взгляд цеплялся за обстановку комнаты. Двуспальная кровать с шелковыми простынями. Старинный комод. Резное кресло с мягкой обивкой. Мягкий ковер с длинным ворсом. Множество фотографий. Раньше он так любил все это, теперь же просто ненавидел. Словно обезумив, он принялся крошить все, что попадалось под руку. Он ревел, словно раненый зверь в запертой клетке, мечась по комнате из угла в угол, и переворачивая все, до чего мог дотянуться. Сердце бешено колотилось в груди, готовое вот-вот вырваться из горла. Он застонал и рухнул на пол. Его сотрясали рыдания, разрывая изнутри. Он всхлипывал и что-то шептал. Он проклинал свою жизнь и ставшие в одночасье ненавистные роскошь и деньги. Он почувствовал себя тем самым фонарем, что освещал скудную часть улицы в одиноком безмолвии. Как был ограничен круг света, так и все его существование ограничивалось деньгами и накопительством. Ему захотелось умереть, когда он осознал всю свою никчемность и жалкость. Он уснул беспокойным сном, когда, совершенно обессилев, свернулся калачиком в углу комнаты. Ему снились странные и беспокойные сны. То он воспарял драконом в ночную тьму, разрезая воздух резкими ударами крыльев, то оказывался чернокожим рабом какого-то султана, то он танцевал на осколках битого стекла…

Он проснулся, едва луч солнца коснулся его век. Он поморщился и сел на пол, словно ребенок, потирая глаза. Он оглядел, царивший вокруг хаос и улыбнулся:
- Да ты псих, дружище, - произнес он, качая головой, поднимаясь на ноги и подходя к окну. Его взгляд привлекли двое рабочих, менявших лампочку в одиноком фонаре. Он улыбнулся еще шире, испытывая чувство нежности и благодарности к одинокому другу, «проживающему» по соседству уже не один год, но помогшему за одну ночь пересмотреть всю его жизнь. Переоценить и переосмыслить. Пока не поздно. Теперь все будет иначе. Теперь он будет жить…